В этой статье я хочу поговорить о разнице между иудаизмом и идолопоклонством. Мы увидим насколько широко понятие идолопоклонства и язычества и насколько оно актуально. Сравнение не будет проводиться между различными монотеистическими религиями, это тема для отдельной статьи.
Мидраш говорит: Б-г пребывает над праведниками, а язычники стоят над своими богами. В этой короткой и непонятной фразе мидраш сообщает нам очень глубокую вещь. Жизнь праведника посвящена Б-гу, Он - ее цель, Он пребывает над ними, значит, что Он главенствует, а они второстепенны. Язычники же пребывают над своими богами, т.е. их боги лишь средство для них, а не цель, средство для достижения каких-то других, личных целей. Их можно умилостивить, найти поддержку и защиту, но они никогда не будут самоцелью. В центре мироздания для язычника находится лишь он сам, его я. Единый Б-г заполняет собой все, все пространство, всю вселенную, он причина и цель. Вот, что сообщает нам Мидраш. Поняв это, нам открывается широкая панорама. Оказывается суть язычества это не примитивное поклонение творению своих рук или неизведанным силам природы, как это любят представлять в наше время верящие в прогресс и в светлое время разума в которое мы живем. Суть язычества это поклонение себе! Человек в центре мироздания, антропоцентрическая система или гуманизм – вот оно язычество! Стоит ли добавлять что-то еще об актуальности этой темы в наше время?!В сути своей это две полярные точки зрения между которыми и разыгрывается настоящая борьба в истории человечества.
Мысль о написании этой статьи пришла ко мне, после того как ко мне обратился один товарищ с вопросом об одной книге. Это было одно из современных учений о развитии личности. Его интересовало можно ли использовать эти методы с точки зрения иудаизма. Беглого взгляда было мне достаточно, чтобы понять, о чем идет речь. В данном случае я сказал ему, что эти методы использовать нельзя, так как все они основываются на усилении человеческого эго и его влияния на окружение, что в принципе довольно трудно направить в русло служения Б-гу. Но вообще есть системы, которые можно использовать в рамках еврейской веры. Однако делать это может лишь умелый человек, который может, наподобие раби Меиру, который продолжал учиться у вероотступника Элиши Бен Авуя, «съесть внутренность плода, выплюнув кожуру». Почему? Где же плюрализм и терпимость? Дело в том что, подходя к любой вещи, к любой теории, мы должны спросить два вопроса: где ее истоки и какова ее цель. Даже если то что «посередине», т.е. методы и средства совпадают на первый взгляд с нашими, даже если они действительно «работают», тем не менее, если истоки не те и цель не та, вся система оказывается ложной. Приведу пример. Однажды я беседовал с одним высокообразованным человеком, который пытался раскрыть передо мной глубинную суть греческой мифологии. Он утверждал, что в мифах и легендах древней Греции скрыты глубокие философские и психологические мысли и откровения. И я готов был с ним согласиться. Меньше всего я склонен рассматривать древность сквозь надменную, искривленную лупу современного западного человека. Но я сказал ему лишь одно: - посмотрите на истоки, взгляните в начало, буквально в первую фразу. Там сказано в начале был хаос. Первая фраза Торы гласит: в начале сотворил Б-г небо и землю. Все. Этого достаточно чтобы ясно увидеть разницу между двумя системами, двумя мирами. Как бы не были похожи они потом, как бы не соприкасались, они будут оставаться совершенно чуждыми друг другу по духу, полярно противоположными. Соответственно истоку, цели у них будут совершенно разными.
Когда мы подходим к любой системе, эти вопросы должны быть для нас главными. Особенно цель, потому что это вопрос не только познавательный, но и функциональный. Все языческие системы и методы, а мы уже выяснили как широко понятие язычества, если и ведут к саморазвитию личности и более глубокому мировоззрению и мироощущению, то хороши они (если хороши) только в рамках тех обществ, в которых возникли и развились. Потому что с точки зрения иудаизма развитие это в корне пусто, ибо никуда не ведет. Йог, достигший высших ступеней самадхи, уходит в нирвану, соединяется с абсолютом, но служит он при этом только себе. А потому и разрывая все связи, все равно остается в своих собственных границах. Только служащий другому (и делающий это из обязанности) выходит за свои границы ( это подробнее будет рассмотрено в статье о свободном выборе).
Почти вся человеческая деятельность на земле может быть сведена к этим усилиям - выйти «за границы». Все что люди ищут - в алкоголе, наркотиках, спорте, любви, искусстве, еде, различных развлечениях и т.п. - это новые ощущения, выход из своих обыденных границ. Ощутить новый вкус, новую мысль, новое переживание. Но все равно при этом, все это остается, выражаясь словами Ницше, «человеческим, слишком человеческим». Потому что направлено все на поиск себя. «Познай себя», было написано на воротах дельфийского оракула. Несомненно, иудаизм мог бы разделить с ним этот призыв. Но «познай себя» для чего? В греко-римской и современной цивилизациях, а также в различных восточных системах, это самоцель. В иудаизме же лишь средство для лучшего достижения главной цели – служения Творцу, ради Него.
На языке кабалы, ощущения, переживания называются словом «ор» - свет. Но для правильного выражения свету требуется сосуд – «кли». А сосуду требуются границы, ограничение света. Свет, подходящий сосудам (малый свет в больших сосудах) это мир исправления – «олам атикун». Евреи представляют именно этот мир. Именно поэтому внешне иудаизм намного менее привлекателен, чем другие системы. Ибо цель его не в ощущениях, то чего ищут люди, а в сосудах, для правильного выполнения поставленной задачи – создать Б-гу жилище в нижних мирах. (Подробнее этот момент будет рассматриваться в статье о грехе первого человека)
Все что мы говорили, касается и искусства. Суть искусства – это при помощи эстетических средств создать определенные чувства, ощущения. Именно чувства, а не мысли, потому что искусство все же находится именно на уровне чувства. Даже самое когнитивное из искусств – проза, все же направлена на чувства, потому что эстетическое наслаждение – это наслаждение чувственное. Есть чувства простые, есть более сложные и глубокие, но все это один мир – мир чувств.
Человек в кабале часто рассматривается на трех уровнях – разум, чувства, инстинкты. Разум символизирует мозг, чувства – сердце, инстинкты – печень. (подробнее об этом в статье «три линии»). Именно в таком порядке, как и создан человек – вертикально, в отличие от большинства животных у которых все эти органы расположены на одном уровне. Разум должен управлять чувствами, потому что сами по себе они хаотичны, вне добра и зла, посмотрите как умелый художник заставляет нас симпатизировать, в сущности, отрицательным героям. Следующая мысль может показаться революционной, но она естественно вытекает из вышесказанного.
Европа когда-то имела мощную силу – христианство, но Ренессанс нанес ей сокрушительный удар, от которого она так и не смогла оправиться. Религия не является противоречием искусству, нужно забыть об этом, наоборот, только исходя из религии и оставаясь в ее пределах, искусство может быть спокойно, что оно следует правильным целям, своему истинному предназначению, а не превращается в пустой эстетизм. Это, на склоне своих лет, мучительно заметил Толстой, отвергнув почти девяносто процентов из искусства Европы. Ренессанс начал подрывать устои религии, поставив во главу человека, назвав это гуманизмом, но это есть лживый гуманизм, в сущности своей идолопоклонство. Величие и красота человеческого тела, раскрытая Микельанджело, игнорирует слабость, немощность и бренность человека. (Впрочем, христианство впадало в другую крайность, объявив плоть греховной и отвергнув ее. Сила действия равна, как известно, силе противодействия. Истина, как всегда, в золотой середине. Человеческое тело такое совершенное и прекрасное, и всюду можно увидеть маленький изъян, напоминающий о слабость, конечности.) Религия требует от человека самоотречения, самопожертвования, потеряв ее человек становиться на путь наслаждений и самые утонченные из них – самые опасные. Свобода эстетическая, как и этическая свобода, быстро перерастает в анархию, чему мы и были свидетелями на протяжении 20-го столетия.
Я не хочу ограничить искусство и обеднить его. Возвращение к Б-гу, к религии называется на языке иудаизма возвращение к ответу. Жизнь состоит из вопросов и ответов, где вопрос – это тьма, это поиск, сомнение, а ответ – свет, разрешение сомнений. Не зря слово вера является корнем слова уверенность. Поиск сам по себе не бессмысленен. Без предшествующей тьмы нет следующего за ним света. По настоящему найти Б-га, можно лишь пройдя через бездну сомнения, одиночества и отчаяния. Если искусство является такой тропой, заставляющей людей задуматься, подняться над суетой – оно не лишено смысла. Тем не менее, это всего лишь путь, а есть цель пути.
Высшей точкой нерелигиозного мировозрения и мироощущения является, на мой взгляд, трагедия. Жизнь трагедийна всегда, в самые счастливые свои моменты, и в них особенно, т.к. любое переживание сопровождает мысль о его мимолетности, конечности. Герои ТаНаХа, наоборот, и в пик своей личной трагедии, в сущности, не трагедийны. Потому что никогда не одиноки. Человек без Б-га – одинок. Находящийся, одновременно, в природе и вне ее, будучи обреченным, на бремя собственного я, он одинок, в своем полете над бездной существования. Возможность смеха рождается либо из-за полного непонимания реальности или попытки от нее убежать, либо, что чрезвычайно редко, в случаях очень глубокого переживания бытия, на уровне религиозного чувства, когда за этой тьмой проглядывает тайный, скрытый смысл мироздания и его единство, когда прекращается борьба его «я» с миром. Это уровень монизма, до которого, в своих высших проявлениях, дошел восток.
Иногда говорят: запад это – «черное или белое». Китай – «черное и белое». Индия – «черное есть белое». Тора начинается с буквы «бет», второй буквы алфавита, намекая, что после творения в мире должна присутствовать двойственность. До творения находится «алеф» - единство Творца, где присутствует и мужское и женское начало и свет и тьма. Мысль востока поднялась до двух основопологающих причин, стихий, но осталась в рамках природы. Есть уровень выше этого – черное есть белое, когда силы эти воспринимаются как часть одного целого. Это то о чем говорил Лао Цзы, когда говорил об энергии Дао, пронизывающей все. И все же, все это еще остается в рамках природы. Природа выступает здесь как единая вечная система, некий абсолют, являющийся ее неотъемлемой частью. Авраам, первоначально, как философ, пошел еще дальше. Он дошел до силы, стоящей вне мира совершенно. Абсолют природы безличен и безразличен, Авраам открыл личностного Б-га. Трансцендентного Творца.
Б-г находится над праведниками. Единый Б-г, заполняет собой все.
До сих пор мы рассмотрели один аспект идолопоклонства – служение себе. Однако, гуманизм здесь может возразить, что ставя человека во главу угла, в центр мироздания, он делает это не ради личной выгоды, а подписывает тем самым, свой «категорический императив», обязательство всех перед всеми. В конце концов, и за идолов отдавали жизнь, и за абсурдные и нелепые идеалы. Уместно ли свести все к служению себе? Действительно, не всегда идолопоклонство направлено на достижение личных целей. И, тем не менее, оно не перестает быть таким. Идолопоклонством является все, что придает чему – то самостоятельную ценность, кроме Творца. Рассмотрим это утверждение.
Мидраш говорит: свет – это деяния праведников, тьма – деяния грешников. И не знаем мы – что лучше. Так как сказано: и увидел свет, что он хорош, значит деяния праведников лучше. Мидраш этот довольно странный. Разве можно было хоть на минуту предположить, что деяния грешников лучше, да так чтобы для опровержения этого потребовалось подтверждение из Торы? Да, да, да! Мидраш открывает нам здесь глубочайшую истину. Вне Б-га (вне Торы) нет различия между праведниками и грешниками, между добром и злом. Вспомним сократовскую дилемму: Б-г любит добро, потому что оно хорошо или оно хорошо потому что его любит Б-г. Мидраш однозначно решает этот вопрос. Вне Творца нет самостоятельной ценности ни у добра, ни у зла. Только Он придает им ценность. Любая вещь, оторванная от Творца и становящаяся самоцелью, есть заблуждение, ибо не может быть настоящей самоцели кроме Него. Любой другой смысл, любая другая цель – это то, что мы этому придаем и вкладываем в них. Это наше произведение, будь оно трижды категорическим императивом. Ценность – это то, что стоит выше эгоистических интересов, являясь обязанностью, приказом. Но настоящий приказ может поступить только извне, приказывая сам себе, сооружая свои ценности, человек неизбежно остается в своих рамках. Понимание этого блеснуло у Ницше, но вместо принятия над собой власти Творца, он поспешил сбросить любую власть и потребовал сверхчеловека, свободного от любой ценности. Коммунисты, отдававшие жизнь за свои идеалы, были идеалистами, и все же и это было идолом (как созвучны слова идол и идеал), так как определяло добро и зло самостоятельно, а самостоятельно, как уже говорилось выше, у них нет объективной ценности.
Дальше этого пошли экзистенциалисты, заменив объективный смысл на субъективный, абсолютные ценности на относительные. Но ведь это решение не настоящее, а только прикладное, психологическое. Если нет объективной истины или ее невозможно узнать, истиной провозглашается любая, имеющая ценность в чьих-то глазах. Как психологическое решение оно дарит надежду, но, в сущности, это самообман.
Эта же идея правомерна не только в плане идеологии, но и в рамках чувства и даже инстинкта. Если что-либо захватывает человека целиком не как часть его служения Творцу – это идолопоклонство. Если человек любит что-то больше Творца – это идолопоклонство. Как бы не тяжело прозвучало это требование, каким бы незначительным не казалось отступление. Эта одна их граней испытания «жертвоприношения Ицхака». В жертву приносится все, - не только любимый сын, но и надежды на продолжение начатой работы. Какова она была? Прославление и распространение имени Творца. И от этого надо было отказаться ради Его воли. Примерами таких отказов – самопожертвований полна еврейская история. Но с другой стороны верно и обратное, - каждый выбор между эго и Творцом в пользу Творца, это еще один отказ от идолопоклонства, еще одно освящение Его имени.
Я постарался в этом очерке представить еврейский взгляд на то что такое идолопоклонство, почему Тора так много внимания уделяет этому явлению и как все это актуально для нас. Конечно, этим представлением данная тема не исчерпана, скорее это всего лишь вступление.
